Мы были осенью на новоселье у родственников в строящемся микрорайоне Мещерка (для Нижегородцев), и тогда в конце семидесятых-начале восьмидесятых это было несколько домов и остальное сплошной котлован, в силу географии еще и вечно затопленный. Фонарей было в целом тоже 2,5 на 10,5 домов.
Мне было 2-3 года. Пока шумная толпа родственников одевалась и порциями выдавливалась на улицу меня с папой отправили в первой партии, чтоб не парился. Когда через несколько минут вышла мама, она обнаружила меня в курточке и шарфике грустившего в одиночестве у подъезда. А папы нет. Толи хмель послал его справить нужду, то ли ещё какая причина заставила минут на пять оставить 2х летнего ребенка одного осенней ночью одного в не очень подходящем месте… сейчас никто не вспомнит. Мама очень разозлилась и решила «пошутить». Завела меня в подъезд, сказала стоять тихо. А сама вышла и дождавшись папу с нотками истерики и на повышенных тонах начала допрашивать на предмет «где сын?!»
Папа, понимая что на площади с пару десятков гектар есть примерно пара сотен затопленных котлованов (половину которых его же СМУ и организовало), из которых процент огороженных и соответствующих нормам безопасности, а так же освещенных примерно 0,0%… подрывается и с криками «Вася! Где ты?» (имя себе я только что выдумал) начинает прочесывать территорию… К тому моменту, когда мама решила что шутка зашла далеко и стала звать его обратно, он вымазанный в грязи и обежавший изрядную территорию был бледен и скуп на эмоции.
А утром выяснилось, что вдобавок ко всему у человека в 28 лет, причем успевшего побывать в заварушке в не очень задокументированном приграничном конфликте, появилось пара прядей седых волос. За «пропавшего сына».
Не разговаривали они, говорят, неделю минимум.
Но с тех пор папа был очень. Очень. Очень внимателен. И даже в пивнуху приходилось ходить с ним 🙂
Его давно нет, но каждый раз на его дне рождения мама вспоминает какую-либо историю из их жизни. И рассказывает так, что будь у меня литературный талант, то книгу бы написал.