Интересный способ работы в прокуратуре посторонних людей
Старый анекдот в тему. Женщина заходит в кабинет врача. Там двое мужиков. Раздели ее, обсмотрели, общупали… Говорят:
«Ну, это вам к врачу надо…»
«А вы кто???!!!»
«Дык! Красим мы тут…»
В период полного безвременья, году в девяносто четвертом, когда по основному месту работы денег практически не платили, предложил мне дружок подработать в отделочной бригаде. Взяли подряд на косметический ремонт районной прокуратуры.
Что за район и что за город — я промолчу. Но тако-о-ого бардака я даже не предполагал.
Прокуратура располагалась в жилом доме, занимая первый этаж – четыре обычных квартиры — в одном из подъездов. Так что работа мало чем отличалась от обычного домашнего косметического ремонта.
Следаки — в основном молодые ребята и девчонки — освобождали нам квартиры по очереди. Даже мебель не выносили — двигали из угла в угол. В наспех освобожденных помещениях тут и там валялись папки со старыми делами. Но больше всего поражало количество валяющихся беспризорно вещдоков с бирками. Ножи, топоры, стартовый пистолет, затвор от винтовки, пакетики, конвертики… Когда мы обратили на это внимание одного из следаков, он повел нас в соседнюю квартиру, где переоборудованный под кладовку совмещенный санузел был под потолок завален таким же барахлом.
По отработанным делам, — объяснил следак, вещдоки должны вывозить и уничтожать со временем. Но никому это на… не нужно.
Работали мы вчетвером. Было весело и ненапряжно. Никто не стоял над душой. То и дело к нам вламывались посетители прокуратуры. В зависимости от контингента мы или посылали их по адресу, или говорили что-нибудь типа, что прокуратура переехала, а здесь теперь будет дом терпимости.
Один мужик, помню, спросил: а какая, мол, разница?
Примерно с часу до трех прокуратура вымирала, сотрудники расходились на обед. Ну и мы, переодевшись в цивильное, шли в ближайший гастроном, брали бутылочку (не ради пьянства, что такое поллитра на четверых мужиков?) и садились обедать. Не чем Бог послал, а что собрали жены.
Вот в один из таких моментов и вломилась к нам растрепанная и зареванная женщина лет сорока примерно с криком: «Да в конце то концов, кто нибудь найдет управу на этого изверга!? »
Увидев некоторое несоответствие в обстановке, накрытый стол и четверых жующих мужиков, женщина слегка охолонула. А мы сидели, разинув набитые рты.
Первым пришел в себя Ефимыч. Самый старший из нас, выполнявший роль негласного бригадира, отставной военный, закончивший службу в звании полковника, не помню каких родов войск. Мужик до ужаса представительный.
Если не в спецовке, то без костюма и галстука я его не видел.
Ефимыч женщину усадил, сказал: «Вы успокойтесь. Выпейте вот» И налил ей полстакана водки. Говорил Ефимыч всегда веско. Женщина водку махнула и сидела с круглыми глазами, совсем уж обалдев от такого приема в прокуратуре.
А Ефимыч говорит: «Вы не обращайте внимания. У нас, видите, ремонт небольшой. Рассказывайте»
И женщина сквозь слезы рассказала обычную историю. Пьет. Бьет. Не работает. Деньги отнимает. Жаловалась в милицию. Бесполезно. Участковый ничего сделать не может. Дети плачут. Их тоже лупит. А сегодня грозился убить. Побежала к вам. Что делать?
«Что делать? — говорит Ефимыч. Пишите заявление. Сейчас я вам бумагу дам, ручку. А там следователь, кому поручат, будет разбираться»
И в это время в подъезде раздается топот и крик пьяный: «Где эта сука? В прокуратуру на меня жаловаться? Я те покажу…» И вваливается крендель.
Обычный синяк. Руки в наколках. За спиной ходки три по мелочи. По зоне таких мужики бушлатом гоняют. А тут — герой. Статьи на него нет. УК он лучше прокурора знает. И буреет от безнаказанности. И портит жизнь окружающим по мелочи. А ближним от него житья нет. История и персонаж, действительно, обычные.
С ходу, не обращая внимания на нас, наезжает на тетку: «А ну-ка, пошла домой, курва! Я те покажу! …» Ефимыч встал меж ними, говорит:
«Гражданин, вы успокойтесь, присядьте, сейчас мы с вами побеседуем» Мы тоже напряглись. Тот орет: «Не о чем мне с вами беседовать! » Но на стул сел. Развалясь, нога на ногу, пальцы демонстрирует. Тетка в углу жмется.
Ефимыч ей говорит: «Вы домой сейчас идите, а мы с супругом вашим побеседуем»
Тетка бочком-бочком, и выскользнула в дверь. Ефимыч садится за стол напротив кренделя и начинает воспитательную беседу. Говорит уважительно.
Что ж, мол, вы, гражданин, ведете себя так? Жену бьете? Не работаете? Нехорошо это. Не по-мужски.
Тот только ухмыляется фиксато. «Ты, — говорит, начальник, кончай меня лечить. Или говори конкретно, какие ко мне претензии, или я пошел. Только нету у вас на меня статьи» И вообще, пошли вы, типа, на…»
Послать Ефимыча — это надо быть полным отморозком. Ефимыч говорит:
«Статьи действительно нет. Поэтому мы для начала ограничимся профилактическими мерами» Потом встает, снимает пиджак, вешает аккуратно, и сменив любезный тон на свой обычный, командует: «Штаны снять! »
«Ч-ч-его-о-о!??? » — обалдел крендель.
«Штаны, говорю, снимай! » говорит Ефимыч и достает со шкафа собачий поводок, тоже вещдок с биркой. То ли душили им кого, то ли нашли на месте преступления. Короткий, кожаный, жесткий, плетеный косичкой.
Хороший поводок. И нам кивает, а нас уже просить не надо — так достал этот персонаж. Помогли ему штаны снять, перегнули через стол.
Ефимыч говорит официально: «Внимание! Гражданин Пофигмнекактвояфамилия. За регулярные издевательства над женой приговариваетесь к порке» И давай его по голой жопе поводком охаживать.
Тот, конечно, не молчал. Орал сначала «Да вы что, офигели!?», «Права не имеете!», вертелся и вырывался. Но куда там. Потом просто выл.
Когда Ефимыч запыхался и рубашка под мышками потемнела, спросил: «Ну, молодой человек? Прониклись? » Услышав в ответ: «Суки рваные! » передал поводок Сереге со словами: «Сережа, продолжай»
Первый, и дай Бог последний раз я с таким удовольствием участвовал в коллективной экзекуции.
Экзекуцию прекратили, когда пассажир натурально заплакал. Вместо крутого, как вареные яйца кренделя плакал обычный мелкий шкодник со спущенными штанами. И доканала его видимо не сама порка, а непонимание сути происходящего. Ну, то, что в ментовке бьют, это понятно. Но чтоб в прокуратуре пороли? Это было выше его понимания.
Когда клиент, шмыгая носом, с горем пополам надел штаны, Ефимыч произнес прощальную проникновенную речь. Держа его за воротник и глядя в глаза, сказал: «Я тебя, гнида, если не успокоишься, каждый день буду сюда приводить и пороть. Срать стоя будешь. Тебе турьма раем покажется» И отпустил.
И все. Пришлось нам, правда, взять в этот день еще бутылочку антидепрессанта.
А, нет! Не все. На другой день, или через день заглянул к нам прокурор.
Мы как раз линолеум достилали. Посмотрел, заценил. «Не слишком ли темный линолеум? » говорит. Ефимыч ему отвечает, мол куда светлее? У вас посетители, не будете же каждые пять минут подтирать. «Да, да…» — говорит как-то рассеянно прокурор. «Вы профессионалы, вам виднее» Потом вскинулся как-то, будто чего вспомнил: «Тогда и вы уж, пожалуйста, в правосудие не лезьте. А то, бегает, понимаешь, какой-то кадр по всему городу, демонстрирует всем голую жопу, и говорит, что это его в прокуратуре отхерачили! Смех просто… Но хулиганить вроде перестал…» И пошел себе…