Интересная история о буднях моряков на подводной лодке
Подводная лодка возвращалась с торпедных стрельб. Отстрелялись удачно; торпеды выловили без проблем. В общем, настроение у всех приподнятое. Командир даже разрешил на время обеда включить музыку на трансляцию.
Помощник командира поставил кассету в магнитофон, и по отсекам пошёл гулять приятный женский голос с лёгкой хрипотцой:
Младший лейтенант бередит сердца,
Безымянный палец без кольца-а…
В кают-компанию ворвался бешеный старпом:
— КТО?
— Сорок пять, — тут же ответил помощник командира.
Старпом оторопел и уставился на помощника:
— Что «сорок пять»?
Помощник, продолжая жевать обед, пожал плечами:
— А что «кто»? — и, проглотив, добавил: — Юр Юрич, надо яснее выражать свои мысли, а то любимый личный состав может не так понять и всё испортить.
Старпом волком взглянул на помощника командира — они вместе заканчивали училище и поэтому позволяли себе некоторую вольность в общении, но поставить на место подчинённого следовало.
— Я тебе, Валерий Германович, попозже выражу свои мысли яснее. В отдельном кабинете… Я спрашиваю, кто поставил эту … блин, кассету?
— А что, Юрич? Командир разрешил.
— Разрешил, так разрешил. Но кассету смените! Чтобы я больше этих «младших лейтенантов» не слышал!
— Почему, Юрич? Всем нравится, — удивился помощник.
Старпом поморщился:
— Достала она меня! Жена от этой Аллегровой просто с ума сходит — с утра до ночи крутит, особенно вот этого «младшего лейтенанта». НЕТ ТАКОГО ЗВАНИЯ НА ФЛОТЕ!!! — заорал вдруг старпом и выключил магнитофон. — Короче, ставьте другую кассету, а эту бросьте за борт — пусть её медузы слушают. Я — в люлю на полчаса, покемарю перед приходом в базу.
Выдав ЦУ, старпом ушёл. Зам сменил кассету. Теперь в отсеках надрывался Леонтьев.
— Андрей Геннадьевич, Аллегрову одолжите, — попросил помощник.
Сунув кассету в карман, Валера загадочно улыбнулся.
Минут через пять он поменял кассеты в магнитофоне, засек время по секундомеру и, со словами: «Вредно спать после обеда!», врубил Аллегрову на трансляцию. А сам, от греха подальше, спрятался в рубке акустиков.
Через минуту во втором отсеке распахнулась переборка:
— КТО-О-О? — и Аллегрова замолчала.
«Старпом повторяется», — подумал помощник, выглядывая одним глазом из рубки.
Старпом бушевал ещё пару минут, после чего всё стихло. Помощник опять засёк время.
Ровно через пять минут (интересно, успел старпом заснуть?) Аллегрова опять рассказывала историю про младшего лейтенанта.
Через сорок секунд (по секундомеру помощника командира) в отсеке раздалось старпомовское: «КТО-О?», и Аллегрова заткнулась.
— Старпом делает успехи, норматив перехода из четвёртого отсека во второй сократился на двадцать секунд! — поведал помощник акустикам.
На этот раз он, для верности (пусть старпом покрепче заснёт), выждал восемь минут и в очередной раз вызвал опальную Аллегрову на «бис».
Старпом появился в отсеке через полминуты. «Скоро он будет материализовываться в отсеке моментально, — подумал помощник. — Ну, где твоё традиционное «КТО»?».
— ПОМОЩНИК! С-с-сука! Убью! — похоже, старпом вычислил злоумышленника, не дающего ему поспать.
Больше Аллегрова не радовала экипаж своими песнями — старпом кассету изъял. Но узелок на память завязал…
Возможность отомстить помощнику командира появилась через неделю. В ожидании постановки в док, лодку перегнали к стенке судоремонтного завода. На обед приходилось ходить полтора километра, поэтому большая часть офицеров предпочитала обедать в заводской столовой, оставаясь в ожидании прихода экипажа на лодке. Заодно появлялась возможность соснуть минуток шестьдесят.
Эту возможность не преминул реализовать помощник. Надо сказать, что для помощника командира при проектировании лодки места не нашлось, спать он должен был в четырёхместной каюте офицеров, именуемой «восьминожкой». Но во время последнего среднего ремонта помощник нашёл себе место для каюты — во втором отсеке, как войдёшь, сразу направо.
Открываешь дверь, и упираешься в трубопровод. Чтобы добраться до койки, нужно перешагнуть через него, потом, нагнувшись, пролезть через вторую трубу, а за ней уже и койка.
С одной стороны, неудобно – слишком муторно добираться до желанного койко-места. А с другой стороны, именно по этой причине на место помощника никто из пассажиров не позарится. Почему? Объясняю.
Если на лодке выходит в море кто-то из командования бригады, то каюта старпома под угрозой – надо же где-то размещать гостя на ночлег. Командира из каюты не выгонишь – он командир (хотя наш комбриг обычно на это плевал и устраивался именно в командирской каюте, мол, не барское это дело – спать на «холопских» койках!).
Замполит спокойно спал в своей каюте, нашпигованной секретной документацией, за которую нес персональную ответственность собственной шкурой перед партией и любимой Родиной. Не дай Бог, что-то пропадет! В каюте механика гостю было бы неуютно: там везде валялись промасленные железяки, в том числе и на койке.
А спать в обнимку с гаечным «ключом на восемьдесят пять» или с куском дизеля под боком мог только флагмех (ему не привыкать!), остальные брезговали-с.
Так что, самым оптимальным местом для размещения на лодке высокопоставленных гостей была каюта старпома. Сам хозяин каюты в этом случае довольствовался малым – либо креслицем в центральном посту, либо кают-компанией. Кстати, после развала СССР и ликвидации КПСС, бывшие замполиты, а ныне замы по воспитательной работе, лишились особого доверия нашей Родины. И весь груз ответственности за хранение особо секретной документации был возложен на хрупкие плечи и без того загруженного «по самое немогу» старпома.
Но зато и каютами им пришлось обменяться, так что теперь, в присутствии на лодке персон «грата», старпом спал спокойно в своей секретной каюте, а зам мыкался по отсекам в поисках свободного места, ибо на его родной койке возлежало тело гостя.
Однако, мы малость отвлеклись от сути дела. На чем же мы остановились? Ага, помощник командира не пошел на обед, а решил вздремнуть в тиши и прохладе второго отсека…
Перекурив в компании старпома, штурмана и механика, помощник спустился в прочный корпус, кряхтя, забрался в свою конуру и улёгся на койке.
Злопамятный старпом решил, что настал удобный случай для мести. Пошарив глазами по причальной стенке (чтобы этакое придумать?), он увидел невдалеке бесхозную кувалду. Глаза у него загорелись, он схватил её и поволок на корпус. Пройдя на носовую надстройку, он отмерил нужное расстояние шагами, примерился, поднял кувалду над головой и со всей дури вмазал по корпусу.
— БУМ-М-М! — сказала кувалда, и корпус лодки аж завибрировал…
Когда по корпусу подводной лодки в активном режиме работает гидролокатор супостата, экипаж слышит в отсеках каждую акустическую посылку. Удар кувалдой по носовой надстройке был прекрасно слышен даже в седьмом отсеке! Что же касается помощника командира, то ему (только успел задремать!) показалось, что он попал внутрь кремлёвских курантов, когда они начинают отбивать точное время. Старпом не промахнулся в своих измерениях — место для нанесения ответного удара было выбрано верно, прямо над головой кровного врага!
Орудие преступления – кувалда – было спрятано здесь же, за ограждением рубки, а нарушитель спокойствия старпом, посвистывая, сошел по трапу на стенку.
Контуженый помощник выскочил на палубу:
— Что это было? — мотая головой, спросил он.
— Что вы имеете в виду, Валерий Германович? Яснее выражайте свои мысли, — невозмутимо ответил старпом.
Видимо, что-то в интонации старпома показалось помощнику знакомым. Пару минут он переваривал, сопоставлял и думал. Затем между ними был заключен пакт о ненападении: помощник торжественно поклялся забыть о существовании на этом свете Ирины Аллегровой, а старпом обещал больше не повторять акустических атак. Свидетелем этого договора согласился стать боцман. За умеренную плату – ему разрешили прибрать к рукам бесхозную кувалду.