Поселок, где мои родители прожили всю жизнь, когда-то был шахтерским, но более двадцати лет назад все шахты закрыли и затопили. С самой юности мой папа добывал уголь. История, которую он мне поведал, имела место ещё в счастливое коммунистическое время, когда папа трудился на одной из четырех шахт и верил в счастливое будущее страны.
В тот день, когда произошел странный случай, о котором я хочу вам рассказать, отцу надо было идти на работу в третью смену, к двенадцати часам ночи. На дворе была середина октября и трехкилометровая прогулка на свежем воздухе и под звездным небом для молодого мужчины была даже в радость. Папа собрал себе небольшой перекус и отправился на работу. Идти ему предстояло в одиночестве, в такое время на улице уже мало кто ходил, а машины тогда были для посёлка очень большой редкостью.
Часть его пути пролегала по достаточно интересному месту: справа сначала был забор и наземные строения одной из шахт, за ними — огромный железный склад-ангар, а слева — вертолетная площадка и спуск в болотистую низину с длинными шуршащими стеблями тростника и камыша. Как раз по этой низине и шла тропинка. Из-за осенних дождей глинистая почва заболачивалась ещё сильнее, и вода подходила к самой тропке. Ночь не была очень темной, и света от луны хватало, чтобы пройти, не оступившись.
Папа спустился в низину и начал аккуратно продвигаться вперед, хотя на отце были резиновые сапоги, и ноги он не промочил бы, в грязи можно было запросто поскользнуться и упасть. Было достаточно тихо, почти безветренно, и слева слегка шелестели высоченные стебли болотной растительности, а справа долетал мерный гул шахтовых агрегатов.
Медленно и аккуратно ступая, отец краем глаза заметил справа, примерно в семи метрах, какое-то движение. Он остановился и пригляделся: в самой глубине чавкающей глинистой жижи кто-то стоял. Подробностей было не различить из-за стеблей травы и темноты, был виден только черный силуэт неподвижно стоящего человека. Немного удивившись, папа крикнул ему, предлагая свою помощь, но темный силуэт даже не шевельнулся и, соответственно, ничего не крикнул в ответ. Папа понаблюдал за ним ещё несколько секунд, а затем отправился дальше. Он внимательно смотрел на тропинку, но все же снова заметил, что некто в болоте движется в ту же сторону, что и он, даже слегка приближаясь. Отец снова встал – замер и черный силуэт. Тут уж стало понятно, что он действительно приблизился. Папа смотрел на черное абсолютно неподвижное на тот момент нечто, и понемножку приходил в ужас – вокруг пустырь, не души, идти до ближайшего частного домика еще метров сто, и не факт, что там он тоже до кого-нибудь докричится.
Уже не глядя под ноги, очень быстрым шагом отец поспешил вперед. Рискуя упасть, он постоянно бросал взгляд вправо, на неизбежно приближающееся нечто. Как сказал папа, самым жутким было то, что движение силуэта не сопровождалось никакими звуками: должны были шуршать и ломаться сухие стебли, а уж про чвяканье мокрой глины и плеск воды и говорить нечего, вот только все происходящее сопровождалось лишь шумным дыханием самого папы и звуком его же шагов. По словам отца, у этого «нечто» во время движения не было видно ни рук, ни ног – просто невероятным образом движущаяся черная масса.
Наконец, тропинка закончилась, папа резво перескочил через овраг с застоявшейся водой и обернулся посмотреть на своего преследователя и перевести дыхание. Стало немного темнее, но все же можно было отчетливо видеть стоявшую среди травы фигуру. Различить черты лица, прическу или одежду было невозможно, но отец продолжал уговаривать себя, что это обычный человек, хотя совсем в это не верил.
Для молодого коммуниста, коим он являлся, воспитанного в атеизме и полном отрицании всего сверхъестественного происходящее казалось полнейшим абсурдом, но папа сделал ещё одно абсурдное для него действие – перекрестился сам и перекрестил черный силуэт. Как только он отвел руку, в болоте никого не оказалось, будто ничего сейчас и не происходило. Где-то во дворах залаяла собака, под ногами трещал самый морозостойкий сверчок, а на болоте ветер нежно перебирал высохшую траву, в общем, продолжалась обыкновенная сельская ночь. Еще несколько минут отец растеряно смотрел на болото, но, вспомнив, что рабочую смену никто не отменял, продолжил путь к шахте.
Естественно, что на работе об этом случае он никому не рассказал, да и дома особо не распространялся, а уж мне о произошедшем поведал только недавно.
Я не единожды ходила по тому маршруту, но, слава Богу, не ночью, честно скажу, место это действительно неприятное, а уж после того, как из-за взрыва метана на заброшенной шахте погиб подросток, а его друзья сильно обгорели, это место стало для меня неприятным вдвойне.