Интересная история с зарисовками из жизни кондуктора

Бомж

Поздняя осень, утро. Я прохожу в переполненном автобусе на заднюю площадку, беру деньги, выдаю билеты. Мы едем с окраины в центр города. Чем дальше от кабины водителя, тем больше чувствуется смрад и мерзкая вонь. Так и есть: бомжара стоит среди пассажиров, кашляет. При этом то прикрывает рот рукой, то снова держится за поручень возле входа. В другой руке полиэтиленовый пакет. Парень в старых рваных кроссовках, а на улице месиво из мокрого снега. Я говорю громко и строго:
— На выход!
Тут же вмешивается жалостливая тётя:
— Ты злая, безжалостная дрянь! Посмотри: он же ноги обморозит!
— Это вы посмотрите! Кого жалеть надо, его или остальных? У него, наверно, чесотка и вши, блохи и клещи подвальные. Кашляет… Может, и туберкулёз. Тех, кого заразить может, не жалко?
Бомж быстро убирает руку с поручня. На остановке молча выходит.
А если бы у него были деньги на билет? И он бы мне их протянул? Всё равно нечего такому делать среди пассажиров. Жалко ли мне его? В душе – да, очень! Захочет жить – украдёт что-то мелкое и сядет в тюрьму. Многие ведь так… Вот ботинки, например. Не попадётся на краже – будет с обувью. А попадётся – ещё и с крышей над головой, с трёхразовым питанием в колонии общего режима. За счёт нас, работающих. Мы ведь налоги платим.

Скандалистка

— Женщина, прошу за проезд!
— Что встала? Что уставилась? Видишь, я ещё место не нашла! Иди к другим!
— Пожалуйста, оплатите проезд.
— Да ты отстанешь от меня? Глядите: лезет и лезет! Сказала: пока не сяду на сиденье, сумку не открою. Понаберут всяких…
— Мест свободных нет. На линии контроль. У всех билеты, кроме вас.
— А вот не заплачу за билет! Пусть тебя контролёры оштрафуют. Может, тогда перестанешь людям настроение портить. Да уж, кто на кого учился…
Заходят контролёры. Пассажиры, жалея меня, объясняют, что женщина только на предыдущей остановке зашла, отказывалась платить.
Не помогло. Отметка в билетно-учётном листе о безбилетнике сделана. Полсуток бесплатной работы. За что? А тётка, выходя, добивает контрольным:
— Так тебе и надо!
Я не смотрю на неё. Молчу. Слёзы вытирать некогда: надо брать деньги у входящих и выдавать билеты. И целый день я зарабатываю деньги на штраф.

Студентка

Возле университета в автобус забегают, смеясь, молоденькие студентки. Все, кроме одной, показывают проездные и студенческие билеты. Я обращаюсь к ней:
— Девушка, у вас проездной?
— Да. Сейчас достану. Вот мой студенческий билет. Вы пока у других посмотрите!
— Хорошо.
Возвращаюсь, проверяю проездной. Всё нормально. Через несколько остановок все девчата выходят. Кроме одной. Ещё через пару остановок у меня контролёры находят безбилетницу: ту самую студентку. Она просто показала мне чужой проездной! Я снова лишаюсь дневного заработка. Я смотрю прямо ей в глаза и вглядываюсь в черты лица, пытаясь запомнить. Девушка нахально глядит на меня, хлопая короткими подведёнными ресничками. Неприметная как воробьиха. Воровка, укравшая у меня с детьми несколько сотен рублей из кошелька. И украла так, что ни один суд её не осудит. Мелкая мошенница, получающая образование в университете. Вот кто она в моих глазах.

«Артистка»

Возле городского рынка заходит немолодая грузная женщина и сразу обращается ко мне:
— О-ой! Миленькая, провези бесплатно! Только что на базаре кошелёк вытащили из сумки. Без копейки осталась! Как домой доехать?
— На улице теплынь. На следующей остановке выйдите. Так и доедете по одной остановке на каждом автобусе.
— Так ведь долго! Довези ты.
— Нет. Контролёры без дневного заработка оставят, а у меня дети.
Пассажиры, посовещавшись, в складчину покупают бедолаге билет. Она садится и утирает глаза концом зелёного, с большими оранжевыми цветами, платка…
Через день на том же маршруте:
— О-ой! Кошелёк у меня на рынке только что украли! Миленькая, довези до моей остановки, прошу тебя!
— Не часто ли у вас кошелёк воруют в одном и тот же месте? Позавчера только была кража, и снова?
Я насмешливо смотрю на неопрятную бабку в зелёном платке с большими оранжевыми цветами. Она поджимает губы и выходит молча…

Школяры

Едем по окраине. Возле школы забегают ученики. На вид мальчишкам лет одиннадцать-двенадцать. Один обращается ко мне:
— Тётенька, мы из бедной семьи. У мамы денег нам на билет нету. А холодно! Провези нас три остановки.
Мальчишки смотрят, жалобно моргая. Одеты не очень тепло. Да, сегодня мороз, ветер холодный. И я, сцепив зубы, молча иду по салону дальше. Смотря какие контролёры попадутся… Но ведь это дети, жалко…
Проверяющих не было. Повезло! Ребята доехали, вышли на своей остановке. Я стою у входной двери. Мне всё видно и слышно. Один раскрывает ладонь: там деньги. Со смехом задаёт вопрос другому:
— Ну что, мороженое купим или сигареты?
— Ха! Поверила, дура! Ну не знаю, а ты что хочешь больше?
Зажмуриваюсь и минуту стою так. Я рисковала из-за них дневным заработком! Я одна воспитываю двоих детей! И, главное: как поступить, если будет подобная ситуация в следующий раз? Автобус продолжает идти по окраине города. Здесь много семей с маленьким достатком…

Гости с юга

После перерыва осталось нам съездить на окраину ещё два раза. Люди вечером из центра возвращаются с работы. Кто-то нервный, кто-то раздражённый. Устали, а мест свободных нет, ехать далеко… Надо вести себя очень корректно, иначе скандал вспыхнет сразу. А это оскорбления, угрозы, унижение. Было такое в работе любого кондуктора. Только некоторые огрызаются и получают в ответ кучу словесного дерьма. А я стараюсь молчать и уходить на другую площадку. Однажды скандальный пьяный мужик за мной так и ходил туда-сюда, надеясь, что я на его мерзкие слова поведусь. Пассажирам надоело, кто-то рявкнул, что сейчас выкинут из салона. Замолчала пьянь тут же!
И вот полный салон, только успевай обилечивать. На задней площадке слышу:
— Эй, ты! Я тебе пятьдесят рублей дал. Где сдача?
— Вы дали мне десять рублей.
— Да я что, дебил? Не знаю, сколько дал? Вот пассажиры стоят рядом, подтвердят.
Стоящие рядом парни кивают, один спокойно произносит:
— Да. Я видел! Он дал пятьдесят.
Отдала сорок рублей. Аккурат на эту сумму у меня была вечером недостача. Считай, легко отделалась. Могли бы и большую сумму назвать. А если бы контролёры сняли кассу и обнаружили в кондукторской сумке недостачу больше, чем стоит один билетик, я заплатила бы штраф. А это уже сотни рублей из семейного бюджета. Мне говорили как-то, что контролёры некоторым кондукторам новеньким ради своей премии подлянку делают, вот таких «подставных уток». Даже из своих родственников. Но здесь, похоже, не тот случай. Да и я не новичок. Запомнились голоса, говор. Парни приехали с юга России…
Через несколько дней попадаю на тот же маршрут. Наученная горьким опытом, перед вечерними рейсами сдала в кассу купюры во время перерыва. Оставила только металлические деньги на сдачу. Кассир не всем делает такую поблажку, но меня уважает. Утром нам в надежде проехать бесплатно дают крупные купюры. Вечерами на билеты выгребают из кошельков одну мелочь. И вот в толпе на задней площадке слышу знакомый голос:
— Ты! Где сдача? Я тебе пятьдесят рублей дал.
— Да?
— Что «да»? Вот и пассажиры подтвердят!
— Ну-ну… Смотри: где твои пятьдесят рублей? В сумке нет. В карманах тоже. Всем кондукторам после выходного расскажу, как здесь южане промышляют.
— Да пошла ты… сука! Я ей ещё за билет заплатил. В следующий раз назло бесплатно поеду!

Перебежчица

Утро. В салоне полно людей.
— У вас проездной?
— А?
— Пожалуйста, проезд оплатите!
— Сейчас. Я кошелёк вниз сумки сунула. Иди пока, подойдёшь.
Морщинистые тёмные ручки старушки суетливо перебирают содержимое коричневой потёртой сумки. Мелькает синяя тряпка. Ладно, пусть бабуля поищет!
Возвращаюсь на первую площадку. На том месте уже никого нет. Пару остановок, стало быть, проехала старушка и вышла. Но кто это? Ба, старая знакомая! Пересела за моей спиной на другой ряд. Сидит, отвернувшись, возле окна. Ручки сложены. На одной висит коричневая сумка. Виднеется уголок синей тряпки. М-да… Подхожу, чуть насмешливо глядя, обращаюсь к обманщице:
— Женщина, вы нашли кошелёк?
— Какой кошелёк?
— Оплатите проезд!
— Я выйду, сейчас!
— Вы три остановки проехали!
— Выхожу уже, выхожу, не ругайся!
Сидящая рядом с ней женщина сердито вмешивается в разговор:
— Ты что к старухе пристала? Какие три остановки? Она только что села…

И до конечной я слышу бурчанье, что понаберут разных дур в кондуктора, они людям только нервы мотают. А ведь контролёрам без разницы, какой возраст у безбилетника! Но я молчу. Да и слушать раздражённую пассажирку особо некогда. Выдаю билеты, но замечаю, что один неприметный паренёк во всём чёрном, с ярким полиэтиленовым пакетом в руке, «пасётся» у ступенек на первой площадке, то входя, то выходя из автобуса буквально на каждой остановке. О, кажись, господа карманники в салоне трудятся!

Я глазами провожаю мелкую мошенницу к выходу. Ведь надо убедиться, что она вышла, а не пересела ещё раз. И замечаю, что молодой вор в двух шагах от входа лезет в сумочку к юной моднице. Уже открыл! Он поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами. Вот интуиция! Быстро грозит мне кулаком. Мгновенно отворачиваюсь.
Помню рассказ одной пассажирки:
— Я увидела, как ворюга к парню в сумку в автобусе залез. Закричала: «А! Вор! Вор!» Он тут же эту сумку захлопнул, у меня строго спрашивает: «Этот парень тебе кто?» Я: «Сын!» У пассажира уточнил: «Это твоя мать?» И тот сразу: «Да, а что?» Вор ко мне наклонился и прошептал в ухо: «Повезло, что сыну крикнула! А то бы бритвой полоснул!» И вышел. А меня дома так трясло! Ведь незнакомый пассажир мог сказать: «Нет!» Хорошо, что соображал быстро…

Я продолжаю работу и думаю: «Не буду из-за чужой глупости рисковать. Девушка сумочку за спиной в полном автобусе держит. Этот карманник сейчас её кошелёк второму, который у двери, передаст. И тот на остановке останется. Их тут, в салоне, сейчас не меньше трёх. Некоторые кондуктора местных из них даже в лицо знают.
Карманники вежливые, билеты всегда покупают. В кондукторские сумки не лезут. Наверно, запрет у них на это от кого-то. Ведь иногда новенькие кондуктора стоят на середине переполненного салона с открытыми на уровне талии сумками. А там – тысячи рублей…

«Верблюд»

Маты от пассажиров – дело для кондукторов привычное. Устроилась как-то артистка театра, только вышедшая на пенсию, работать. В первый день пришла нарядная, красивая, с улыбками, приветливыми взглядами. Поехали на окраину. Пьяный ввалился в салон. Она вежливо предложила выйти. И получила ор трёхэтажными да с плевком ей под ноги. Закричала:
— Как вы смеете? Я – артистка!
Пьяница загоготал и прохрипел:
— Артистка? Так пляши мне здесь!
И показал пальцем на грязный пол с харчком. Заплакала. Доработала без улыбок до конца смены и уволилась…
На развилке заходит высокий худой пассажир лет под тридцать. Подхожу и прошу:
— Пожалуйста, оплатите проезд!
— Пошла на…
Кричу водителю:
— Останови! У пассажира денег на билет нет.

Да, ДПС против такого: автобус останавливается в трёх метрах от остановки. Но если на следующей нас ждут контролёры? Я не хочу целый день работать на штраф, детей надо на что-то кормить и одевать! Дверь открывается автоматически. Парень плюёт мне в лицо, выкрикивает матерное слово на вторую букву алфавита и выходит. На сидении в метре от двери милиционер. Он всё видит и слышит. Я гляжу на него, не вытирая плевка. Мужчина в форме упрямо смотрит вперёд и продолжает спокойно сидеть. Кричу:
— Поехали!
Вытираю слюну подонка со щеки и очков, глядя на безмятежное лицо того, кто получает зарплату за обязанность нас защищать…

Во время обеденного перерыва рассказываю другим кондукторам об этом случае. Одна дополняет мой рассказ:
— Этот парень с окраины во всех кондукторов плюёт. И ничего. Как с гуся вода. Он как-то в Катю плюнул. Она успела увернуться, попал точно в лицо милиционеру! Тот живо автобус остановил, свидетелей нашёл, этого «верблюда» в райотдел отвёл и протокол составил. Короче, любитель плеваться в «психушке» полежал сколько-то месяцев. Вот, освободился. А глаза у него, заметьте, страшные: в них ненависть к людям так и полыхает…

Наглец

Утром в автобус заскочил крупный молодой мужик и, обогнав женщин, уселся на только освободившееся место. Пассажирки встали рядом. Я подошла и обратилась к сидящему:
— Оплатите проезд.
— А денег нет!
— Выходите!
— Ещё чего! Сижу и буду сидеть. Что ты сделаешь?
Пошла к водителю. Спросила, есть ли время постоять на остановке минут пять? Получив согласие, повернулась от кабины и громко обратилась ко всем пассажирам:
— Вон тот мужчина без денег и не выходит. Автобус пойдёт, когда он выйдет.
Раздался гул голосов:
— Мы опаздываем на работу! А нам на поезд! Водитель, поехали!
Не помогло.
Тогда с боковых сидений поднялись три здоровых мужика на вид лет сорока и, подойдя к молодому, спросили:
— Сам выйдешь или вынести?
Наглый осмотрел габариты подошедших и быстро вышел. Я крикнула:
— Поехали!
Трое, почувствовав свою силу и мощь, обратились к пассажиркам:
— Садитесь, мы постоим!
Они купались в благодарных взглядах.

Грабители и защитники

В салон заходит парень. Пьяный в хлам! На просьбу выйти отмахивается, правда, молча. Мотаясь и чуть не падая на пассажиров, проходит на заднее сиденье и… закуривает. Я сообщаю водителю, что пьяный пассажир курит, может обжечь кого-то из пассажиров или на повороте рухнуть на них. Водитель кивает и останавливает автобус. Открывает заднюю дверь, заходит. Берёт курящего за шкирку, выкидывает в сугроб на обочине. Хорошо, что недалеко от остановки! Я вспоминаю, как мне помог другой водила…
Едем в аэропорт. Зашли трое парней. Я дала сдачу с пятисот рублей и билеты. И тут один заявляет:
— Кондуктор, отдавай мои пятьсот рублей! Мы выйдем сейчас.
— Я же дала сдачу и билеты. У вас четыреста семьдесят рублей.
— А ну, быстро отдавай мои пятьсот, сказано тебе!
Один хватает меня за куртку на груди, второй – за ремень сумки. Видно, что намерен забрать всю выручку. Я визжу изо всех сил. Водитель, громадный мужик, останавливает автобус, ловко с монтировкой в руке заскакивает в салон и грозно спрашивает:
— Какие проблемы?
Я коротко объясняю. Парни опускают руки. И, поглядывая на монтировку, заверяют:
— Всё, всё! Мы тихо поедем.
Водила сам кнопкой открывает дверь и показывает на выход:
— А ну!
И заезжие гастролёры гуськом выпрыгивают. Матерятся! А мы едем дальше. Я по говору определила, что не местные они.

Бывший контролёр

Не даёт мне покоя пара вопросов без ответов. Почему контролёры в Архангельске много лет штрафуют не безбилетников, а кондукторов? Сколько семей не досчиталось из-за мелких мошенников маминого заработка, доставшегося ей тяжким многочасовым трудом?
А теперь история про контролёра. Ухоженная, на сколько позволяет профессия, женщина. Очень всегда следит за своей внешностью! Но образования нет, пришла в молодости работать контролёром и осталась на десять лет. Улыбка такая… змеиная.
Серые глаза смотрят холодно, а тонковатые губы модницы всегда, когда безбилетника записывает, улыбаются. Ведь от этого зависит размер её премии! Но вот ушла на другую работу.
Рассказала как-то моей хорошей знакомой:
— Я за билет почти никогда не плачу. Пассажиров не штрафуют. Ну выйду, если что, на следующий автобус пересяду. А так стою в толпе, деньги в кулаке держу. Ну и что, пусть кондуктор хоть сто раз рядом пройдёт. Я контролёру скажу, почему билета нет: «А она ко мне лично не подходила, не спрашивала деньги за проезд».
Знакомая уточнила:
— Кондукторов-то не жалко?
— Ко-го?
Ну и напоследок ещё одна интересная история с зарисовками из жизни кондуктора.

Долгое эхо

Я – кондуктор. На мне старая куртка, потёртые сапоги, дешёвые тряпки, купленные на рынке. Через плечо перекинута ручка тяжеленной сумки. К вечеру её масса до четырёх килограммов. Если за двенадцать часов чистого времени на линии будет найден хоть один безбилетный пассажир, с меня высчитают весь дневной заработок. Нервные тётки кричат, оскорбляя безнаказанно. От скандалистов я не могу уйти никуда.

Водитель может гнуть мне любые маты, требуя, чтобы я полсуток через каждые две минуты спрашивала перед остановками, есть ли выходящие. Отказаться нельзя: будет возить так, что у меня начнёт болеть позвоночник. Всего-то и потребуется ему для этого, что под крики пассажиров: «Ты что, гад, дрова везёшь?» делать резкие торможения и повороты. Тогда бока будут к вечеру в синяках: чтобы держаться, надо освободить руки. А в них – деньги да билеты.

Зимой холод сводит пальцы рук. К вечеру голова раскалывается от песен радио «Шансон». Почти все водители включают его очень громко. Вот и раздаётся на весь-то салон: «Мы будем делать, делать это по-собачьи, по-собачьи!» На вежливую просьбу сделать тише или найти что-то другое – маты, маты, маты! Четыре водителя не матерились никогда: бывший художник, бывший лётчик, сын учительницы и любящий сочинять незамысловатые стишки.

Изредка от женатых водителей поступают предложения вместе в выходной день попариться в баньке. Некоторые молодые женщины соглашаются. Мужчин катастрофически не хватает! И водители даже заводят семьи с молоденькими, бросая своих ровесниц с детьми. Я же холодно смотрю на всё вокруг. Мне плохо…
Уже семь лет не работаю в автобусном предприятии, но только наступает в жизни тёмная полоса, так сразу, будто День сурка, возвращается кошмарный сон: я хожу по салону и продаю билеты. Мне холодно, страшно, мерзко, противно. Считаю, считаю деньги, выдаю билеты. Работать быстро умею: за две минуты – расстояние от остановки до остановки, успеваю обилетить семнадцать человек. И сон этот очень похож на реальность.

Недавно опять снилось, что я в салоне продаю билеты, заходят контролёры. А ведь столько времени прошло с тех пор, когда в перестройку шесть лет работала кондуктором! Недосыпала, бывало, в первый рабочий день приезжала домой на автобусе в ноль часов тридцать минут, а утром на пятичасовой «дежурке» уже снова ехала на работу. Мёрзла в старых автобусах, получала производственные травмы, от пассажиров тоже доставалось: оскорбления, проклятия, локтем по рёбрам или под дых, каблуком по пальцам ног, бритвой по куртке.
И штрафы контролёров. Хотя так старалась! Одна поднимала двоих детей. Есть выражение «первоклассный водитель». Я была кондуктором первого класса. В трудовой книжке имеется запись.

Передо мной прошли почти все людские пороки: хитрость, лживость, наглость, ненависть, алчность и другие… Даже удивительно, что пишу и юмористические рассказы, и сказки. Могла бы ответить на слова:
— Кто на кого учился!
— Я – на педагога.
Не заботилось государство в перестройку о нас. Каждый сам решал, как ему выжить и прокормить детей. Я со всеми трудностями справилась, даже в школу работать на несколько лет смогла вернуться! Только вот кошмарные сны…