Интересная и поучительная история про покупку новой квартиры в Москве
И тогда мы решили купить новую квартиру. Достойный зачин. Что из этого вышло — Вы можете прочитать в этой интересной и поучительной истории про покупку квартиры в Москве.
Конечно, такой серьёзный опыт следовало бы переработать во что-то более значимое, чем какая-то жалкая заметка, но такой уж я нетерпеливый. Оттого и весь талант пускаю по ветру. Хотя б не в землю, не в землю.
Я не буду называть точных цифр, делать обобщений и поучать. Если вам покажется, что в тексте содержится назидание, немедленно прекратите его читать и займитесь чем-нибудь полезным. Или бесполезным. Например, попробуйте купить квартиру в Москве.
Вначале было Крылатское и Крылатское было прекрасно. У нас была малогабаритная квартира, замечательная во всех отношениях. Вид на заповедник, метро в сорока секундах ходьбы от подъезда, большой магазин на первом этаже. Трудно было найти объект районной инфраструктуры дальше семи минут пешком.
Но, простите мне банальность, дети растут совершенно бесконтрольно. Вот он еще умещался на ладони, ладно, на двух ладонях, в пригоршне, а вот он уже задевает головой потолок и просит трёх телят на завтрак. И это в два то года.
И тогда мы решили купить новую квартиру.
Сомнений не было — только Крылатское. Любимый район, где под окнами не то что жасмин, трюфели не отцветают.
Вспоминая себя полугодовой давности, я испытываю смесь жалости, стыда и желания громко смеяться.
Мы с Дашкой, имея в запасе кое-какие общие полученные в институте знания по экономике, были уверены, что рынок устроен как… как рынок, что ли. Есть квартиры, есть люди, которые их продают, есть деньги, которыми владеют люди и хотят потратить их на квартиры. А как еще может быть? Где здесь карман для сложности? Где люфт для лукавого мудрствования?
Выбрали квартир пять, в непосредственной близости от нашей и пошли смотреть. Я уже начал немного переживать — как же так всё быстро получится? Вот буквально, только что решили покупать квартиру, уже ходим, смотрим, так, видимо, недели через две переезжать. Нужно бы найти грузчиков.
Риэлтор, встретившая нас у подъезда первой квартиры долго, с важным видом звонила в домофон. Когда ей ответили, она визгнула — ‘Тёть Валь, открывай давай!’
В квартире пахло капустой, кашей, окурками- бедностью. Мазью лыжной не пахло, врать не стану. По квартире ходила милая но очень печальная старушка, в проходной комнате, при зажженной люстре и работающем телевизоре, вниз лицом на диване лежал одетый человек. В том, что можно было бы назвать спальней, у батареи, в крошечной детской ванночке, на газете валялась голая детская кукла. Обои местами со стен свисали, паркет стоял волной, сантехника отливала из бурого в медный. Нельзя сказать, что квартира нам не понравилась, но козырёк подъезда подпирал кухонное окно – вот и славно, вот и причина отказаться.
В соседнем доме на пятнадцатом этаже нам открыл дверь усталый усатый человек в прокуренном свитере. Квартира выглядела прилично лет двадцать пять назад, на полках стояли узкоспециальные немецкие словари, кое-где попадались вазы и ковры. Время застыло и покрылось пылью, болью, бедой. Что-то здесь случилось. Видимо, человек не вписался в рынок и остался навсегда сидеть в кресле, в свитере, в дыму дешёвых сигарет. На балкон он не выходил с тех пор. А там копилось говно. Буквально. Птицы срали там круглосуточно. Откуда там столько птиц? Ладно бы рядом было море или хотя бы джунгли. Но здесь, в окраинном московском районе? Там на балконе птицам и присесть то было негде. Однако ж срали. Изо всех сил, всем своим птичьим миром.
Третья квартира, как и все квартиры в Крылатском, находилась в ведомственном доме для каких-то силовиков. Жила в квартире шумная семья, мечтавшая сама себя уменьшить посредством разъезда. И вот оно. Эту квартиру мы решили купить. Отдали залог и стали продавать свою.
Тут как раз всё было просто и неинтересно. Пришла хорошая бабушка с хамоватым риэлтором и назначила дату сделки. Дав нам на выезд два месяца до сделки и два месяца после.
Отдельно стоит сказать о риэлторах. Девять из десяти риэлторов, которых встречал я, это люди, не умеющие вообще ничего. Даже не в профессиональном, а и в бытовом смысле. Они часто не понимают, как работают домофоны, не могут найти продаваемую ими квартиру по карте и навигатору, опаздывают, не берут трубки, не перезванивают, не владеют элементарными компьютерными программами, не умеют линейно выражать свои мысли. В целом, это скорее обнадёживает. Видимо, в России построили настоящее социальное государство – любой, даже самый неприспособленный к трудовой, да и жизненной деятельности человек, может прокормить себя продажей квартир.
Это не значит, что риэлтор не нужен – нужен. Но это отдельная история, у каждого своя.
Жизнь снова стала простой, определённой, будущее ясным, план действий понятным.
Мы уехали отдыхать на новогодние каникулы.
Когда мы вернулись, наша квартира успешно продалась, и мы стали ждать сделки, чтоб купить нашу будущую. Времени было много – два месяца, сделка была назначена, договорённости достигнуты.
За сутки до сделки, продавцы подняли цену на миллион рублей. Я знал, это обычное дело, когда внезапно перед сделкой просят на две-три тысячи долларов больше. Но не на тридцать же. А вот и на тридцать и всё. И никак. И когда злость, закрывавшая мне красной пеленой глаза, которые как говорит златоуст Кличко, в будущее смотреть могли не только лишь все, отпустила, я понял этих людей. Они больные, бедные, невоспитанные. Не махинаторы и не каталы. Просто нелепые русские раздолбаи. Они послали нас на хер. Буквально. «- Алё, здравствуйте, мы же договорились о сделке, документы готовы, ячейки заказаны» «- Идите на хер, суки, буржуи, простой народ обираете».
Это был первый урок. В чём он заключается? Как его сформулировать? Не знаю. Люди – говно? Да. Но это и так понятно. Люди не говно? Опять же.
Что-то я из этого опыта вынес, но что именно, так и не решил.
Так мы остались без квартиры.
Оставалось ровно два месяца до того момента как довольная, полненькая и очень приветливая старушка въедет в нашу любимую квартиру, которую мы так неосторожно продали.
Сидеть на месте было неудобно,не сиделось. Образ бабки, которая, пусть и с улыбкой но в манере нового Швондера неизбежно захватит наше жильё не давал покоя.
И мы стали искать. Всё ещё в Крылатском – а где же ещё?
Бесконечные ведомственные дома, построенные для подводников, полковников, гвардейцев кардинала и отставной козы барабанщиков. На деле – унылые серые башни, выходящие прямо на асфальт Рублёвского шоссе. Мне даже показалось, что при выходе из одного подъезда по моим ногам проехал кортеж какого-то замминистра. Чуть глубже, там, ближе к Молодёжной – более скромное социальное жильё. Семья чеченских беженцев, двадцать лет ютилась в пятиэтажке и вот доютилась, досиделась до того, что получила огромную квартиру в новом доме. Продают квартиру лоховатым москвичам, и покупают три Порше Панамера. Я был и не против помочь развитию известного региона, но под окнами шла какая-то дикая по масштабу стройка а я люблю, чтоб стройки не было.
В день мы смотрели по четыре-пять квартир. И через неделю выяснилось, что Крылатское закончилось. То есть, то самое родное, милое и удобное Крылатское ограничивается двенадцатью домами вокруг метро. Всё остальное – джунгли, пахнущие тарзаном, силовиками и своей атмосферой. А я люблю, чтоб метро рядом.
Это был второй урок. В чём он заключался? Я не знаю. Просто решил для себя, что это урок.
Стало ясно, что выметаться нам предстоит не только из своей квартиры но и из Крылатского вообще.
Здесь нужно кое-что пояснить:
— мы не искали квартиру, которая была бы дешевле рыночной стоимости
— у нас не было каких-то особенных условий и требований
— да, я идиот но я не дебил
Мы искали обычную трёхкомнатную квартиру, недалеко от метро, в знакомом районе по рыночной стоимости. И мы её не нашли. Квартир, казалось бы много, но купить их, оказывается, невозможно.
С тяжёлым сердцем и туманными перспективами мы покинули прекрасный район ведомственных домов, спецтрасс, силовиков, пустынных бутиков и птиц, страдающих полифекалией.
Как говорится, или менять слуховой аппарат или менять окрестность. Относительно знакомым казался нам район севера серой ветки. Спасибо моим родителям, приютили нас у себя на время поиска новых вариантов. О жизни с родителями можно было бы сказать отдельно. Но нечего. Настолько доброжелательно они к нам настроены, что как говорил один герой Довлатова – «Всё прилично. Только белое, красное и пиво. Никакого одеколона».
Так мы стали искать квартиру в старом кирпичном доме. Податели объявлений, например, писали – «Отличная квартира, есть реальная возможность, сделать камин». В доме были деревянные перекрытия, сгнившие стояки, вываливающиеся окна, проваленные лестницы и обвалившиеся потолки. Но, да – наверняка там можно было бы сделать камин. Снести к херам собачьим эту рухлядь и сделать на её месте камин. Домну, крематорий.
Многие называли дома 1913 года постройки «сталинскими», другие «сталинские» дома называли почему-то особняками. И все были уверены в своей неотразимости.
Однажды мы наткнулись на дом, который обойти в наших поисках было невозможно. Огромный «сталинский» дом прямо у метро Дмитровская. Да, он стоит почти на шоссе. Но за ним большая территория, зелёный двор, закрытая парковка. Высокие потолки. Первую квартиру там продавала пожилая женщина со следами пластической хирургии на лице, осиной талией и огромной грудью. Она утверждала, что мечтает продать квартиру как можно скорее и готова выехать хоть завтра.
Мы внесли залог. Через три дня она подняла цену квартиры на миллион.
Это был третий урок. Впрочем, он повторял первый, не формулировался никак и свидетельствовал только о том, что опыт нас ничему не учит.
Но дом был хорош и квартир в нём продавалось предостаточно. Так мы пришли смотреть квартиру женщины, похожей на ведьму. Она таращила глаза и рассказывала, как она мечтает продать эту квартиру и вот уже буквально… Что-то это мне напоминает. Она подняла цену на миллион ещё до передачи ей залога. Мне начало казаться, что люди выставляют свои квартиры на продажу просто потому что к ним никто не ходит в гости. Одиночество, даже в кругу семьи, — страшное дело. А тут, подал объявление и принимай у себя ежевечерне приятных собеседников.
В этом же доме двухкомнатную квартиру нам показывали как трёхкомнатную. Когда я спросил – где же третья комната? Риэлтор умело изобразил изумление: – Вы что не видите? Здесь же вот так вот можно стенку поставить.
Спасибо, хоть не камин!
Четвёртую квартиру в этом доме нам продавал очень спокойный и уверенный молодой человек. Впрочем, и он поднял цену на 600 000р. «Не вмещаюсь я в эти деньги, не вмещаюсь».
И вот, в какой-то момент, мне показалось, что просто по закону больших чисел, пятый вариант должен сработать. Да, я знаю, что пять это не такое уж большое число. Но если речь идёт о квартирах, даже число два это уже слишком.
Риэлтор по телефону объяснила, что сама она не приедет (это стиль, это кураж, это профессионализм). Нужно подняться на этаж и позвонить в квартиру напротив той, что нам нужна.
Из квартиры напротив вышла шестидесятилетняя корпулентная, крашенная дама в китайском пеньюаре на голое тело. С сигаретой в зубах. Она властно постучала в требуемую квартиру, затянулась и уверенно сказала – «Сейчас откроет, подожди». Перед нами в дверях появился благообразного вида седой мужчина в махровом халате с кухонным ножом в руках.
— Проходите, пожалуйста, я вот только сел перекусить, — сказал он, указав на голубое блюдечко с брауншвегской колбасой.
Квартира была до потолка завалена картинами, стульями, комодами и прочим декором. В целом, квартира нам подходила.
Женщина в пеньюаре, прикуривая от сигареты сигарету на лестничной площадке рассказывала нам:
— У нас дом отличный. Ведомственный, — А как же, конечно! Я уже выучил, что не бывает неведомственных домов! — Квартиру эту хотят продать побыстрее. Этот дед, он тут не прописан, ничего. Он просто сожительствовал с Ниной. Она померла. У неё трое наследников. Два сына и дочь. Один сын заместитель главы управы. Попался на взятке пять тысяч долларов. Теперь сидит дома под домашним арестом с браслетом на руке. Он должен или в тюрьму поехать или вернуть государству сумму взятки в двадцатикратном размере. И вот они эту квартиру продают. А дед то этот уже вещи собирает. Ему сказали, чтоб съезжал. Видели, какой бардак в квартире. А вы уже в этом доме смотрели квартиры? У Люськи? Она сумасшедшая. Хорошо, что не купили. Вот и славно. Будете моими соседями.
Это звучало как приговор.
Но мы прошли уже многие стадии осознания своего положения – торг, отрицание, бунт, апатию, безудержное веселье, отчаяние, прослушивание альбомов Мурата Насырова и что там ещё?
Ещё о риэлторах. Риэлтор, которая подхватила нас в момент падения – профессионал и умница. Она открыла нам глаза, сердца и рты. Она – представитель светлой стороны этой профессии. Но таких мало. То есть, по моим ощущениям, она вообще одна.
И вот мы назначили встречу с наследниками и фактическими владельцами этой квартиры. Людям были срочно нужны деньги. Они были готовы на всё. Несмотря на то, что владели они квартирой меньше трёх лет (значит, с продажи должны были платить 13% подоходного налога) они согласились указать полную стоимость в договоре. Они даже снизили цену на миллион. И согласились полностью освободить квартиру в двухнедельный срок.
И тут наш риэлтор выяснила, что к завещанию несчастной покойной матери взяточника имелось приложение в котором оговаривалось право пожизненного проживания в квартире того самого седовласого любителя брауншвейгской колбасы. Без права собственности, но всё же. Право это устроено интересным образом. От него нельзя отказаться. То есть, отказаться можно, но так же можно и восстановить. То есть, фактически, мы получали возможность купить неплохую квартиру на очень выгодных условиях, но с секретом. В виде деда в халате и с колбасой. Вот сюжет, вот пассаж.
Помню, как пришёл домой, сел за стол, выпил немного, обхватил голову руками и стал думать – что же не так с этим домом?
Теория моя стройна хоть и экзотична.
Через два двора от этого дома находится знаменитый хлебзавод №13. При производстве хлеба, как известно, используются дрожжи — сапрофиты, паразиты с членистым мицелием. Они постоянно висят в воздухе на территории, прилегающей к хлебзаводу. Люди, живущие в этом доме, дышат дрожжами. Всю жизнь. Дрожжи начинают паразитировать на их мозге и управляют действиями людей. Непонятно, правда, в чьих интересах. Но факт неадекватного поведения в пяти случаях из пяти налицо. Дрожжи, хлебзавод, риэлторы, взяточники – вот с чем придётся столкнуться при покупке квартиры. Вот они препятствия – костлявые пальцы невидимой руки рынка, будь ты проклят Адам Смит! И это если даже не принимать во внимание дикие цены на саму недвижимость.
Это был очередной урок. Очередной несформулированный и, видимо, неусвоенный урок.
Ещё мы смотрели квартиру, в которой жил футбольный фанат с подбитым глазом. У двери висела бейсбольная бита, а две комнаты из трёх были заперты на ключ. Мама ушла на работу и заперла от этого раздолбая две комнаты. Он, как будто, и сам недоумевал.
В квартире на Петровско-Разумовской всё было идеально. Вплоть до панорамного остекления балкона и только страх в глазах хозяев выдавал их паническое, судорожное стремление скорее покинуть этот дом. На улице, увидев подряд четыре чёрных затемнённых БМВ с орущей лезгинкой, а так же пять ресторанов с названиями вида «Караван-Сарай», «У Ахмета», «Вай-вай, есть вай-фай» и прочими, мы поняли обеспокоенность жителей околотка.
На Дмитровском шоссе над квартирой находилась мастерская художника, которая стояла закрытой но при этом беспрестанно текла, на Сущёвском валу у квартиры было пять собственников и местонахождение четверых из них было неизвестно, в Вадковском переулке дом был на уровне комиссии признан непригодным для жизни, в тюрьмах не разрешали пить, в монастырях – курить, абсурд становился нормой жизни.
Дальше всё было неинтересно, как неинтересна любая тривиальная развязка. Мы нашли квартиру и любопытного в ней – после всего виденного – только то, что находится она ровно посередине между улицами Гончарова и Фонвизина. Вот здесь, я со всеми невыученными уроками и буду воспитывать своих Обломовых и Недорослей.
А ещё где-то здесь был расквартирован полк, которым при Петре командовал англичанин Патрик Гордон. Тоже, своего рода, силовик.
Нужно бы открыть бар в его честь.